Отлучение Льва Толстого - позор русской церкви
Ни один телевизионный канал, кроме «Культуры», никак не отреагировал на столетие Толстого. Но и там подборка фильмов не слишком впечатляюща: не покажут картины «Лев Толстой» 1984 года С. Герасимова, впрямую относящейся к теме; нет даже «Войны и мира» (ни в каком варианте); нет «Воскресения»; нет телеспектаклей, снятых по Толстому. А среди них есть, к примеру, «И свет во тьме светит» с Алексеем Петренко – потрясающая вещь. Или «Власть тьмы» Малого театра с Игорем Ильинским. Тьма равнодушия и невежества руководителей федеральных телеканалов по-прежнему окутывает эфир. И даже такое солнце, как Толстой, не в силах ее рассеять.
Лев Толстой современной России абсолютно некстати. У нас и церковь, и государство вознамерились дружить под лозунгом «Начальники всех мастей, объединяйтесь!». А у Толстого – «срывание всех и всяческих масок», как выразился на этот раз в точку Ленин. Опасный старец, религиозный реформатор не слабее Лютера, Толстой по-прежнему неудобен, тревожен, опасен. Возродись сейчас «толстовцы» – трезвые, разумные, работящие, чистые, обходящиеся без церкви и государства – и что с ними делать прикажете?!
Так что к столетию смерти мы имеем разве что книгу Павла Басинского «Бегство из рая» (она как раз о последних днях Толстого) и картину М. Хоффмана «Последнее воскресение» с Хелен Миррен.
Но фильм оказался скорее рассказом о личности жены Толстого графини Софьи Андреевны. И это закономерно – актер Кристофер Пламмер, исполняющий роль Толстого, весьма импозантен, хорошо зыркает голубыми глазами из-под кустистых бровей, да и озвучивает его тот же А. Петренко (мастер небанальных интонаций). Но Хелен Миррен – актриса другого калибра, сравнимая мощью и разнообразием разве что с Мерил Стрип. Она создала глубокий и волнующий образ жены титана.
События в Ясной Поляне зритель видит глазами молодого секретаря, прибывшего на службу к графу в момент семейной катастрофы. Под влиянием своего друга толстовца Черткова Толстой хочет подписать последнее завещание и отдать всю свою интеллектуальную собственность народу. Плененный гением секретарь со временем проникается, однако, симпатией к его жене – отчаянно и яростно сражающейся за свою правду – правду жены, матери и аристократки, и слышать не желающей ни о каких «нуждах народа».
Чувственная, кокетливая, страстная Софья Андреевна –Миррен не какая-то там «спутница жизни» и «товарищ», она жена в полном библейском смысле слова, единая плоть с мужем, невыносимо, даже физиологически страдающая от угасания его любви. Она стреляет в портрет Черткова, мечется, бьет посуду, кричит, подслушивает и подсматривает, падает в обмороки, бьется в агонии, как раненая птица. Ведь единственный человек, на которого ушла вся ее могучая женская сила, уходит от нее. В картине есть рискованная сцена, когда Софья Андреевна, лежа в постели, распустив седые косы, очаровательно улыбаясь, пытается соблазнить мужа, квохча, как в юности, курочкой – и добивается своего! (Нет, не волнуйтесь, никаких эротических излишеств в фильме нет – все ж таки режиссер англичанин.) Когда Толстой умирает, графиня даже как будто молодеет и успокаивается – вот и все, впереди прекрасная роль великой вдовы, а не бесконечные муки покинутой и нелюбимой жены… Замечательный этюд о женской силе и слабости, величии и ограниченности – желаю Миррен получить «Оскара» за эту работу (она уже выдвинута на соискание).
Уровень стилизации в картине «Последнее воскресение» довольно высок – прически, костюмы, грим, интерьеры в порядке, а в изложении событий я не нашла крупных ошибок. Но очень уж очевидно, что фильм этот снят людьми, далекими от нравственных исканий Толстого, а уж совсем прямо говоря, – буржуями, приверженными частной собственности и государству. Образ толстовца Черткова (Пол Джаметти) почти карикатурен – круглолицый прохвост с лукавыми глазами явно надувает нашего гения. Неужели Толстой, с его чувством фальши, позволил быть рядом с собой такому проходимцу? Причины толстовского бунта выглядят старческим капризом, да и масштаб его личности не чувствуется. Так, симпатичный старикан с закидонами. Софья Андреевна на его фоне кажется куда более интересной фигурой.
Конечно, русский режиссер снял бы по-другому. Но Андрей Кончаловский – продюсер фильма с русской стороны – жаловался, что Россия очень кисло отозвалась на идею создания такой картины. Начальники нутром чувствуют, что Лев Толстой – их убежденный и лютый враг. Стоит им только мысленно посмотреть на себя взглядом Толстого – и все их важные начальственные балеты, и они сами испаряются бесследно. Так что – чур, чур, иди от нас, страшный исполин!
А я вот не понимаю, как можно отринуть за ненадобностью такой беспримерный нравственный и мыслительный опыт, как опыт Льва Толстого. И как можно до сих пор оставить в силе бывшее в 1901 году отлучение графа Л.Н. Толстого от церкви?! Которое так ужасно раскололо русское общество и оттолкнуло от церкви множество честных людей.
Да, он критиковал церковь и проповедовал Христа сам. Но кто еще столько сделал для нравственного и религиозного развития русских? Кто создал гениальные художественные образы русских людей, до сих пор воспитывающие мир? Кто всей жизнью ответил за убеждения и стал высочайшим нравственным авторитетом не России одной – всего просвещенного человечества?
Сын может в запальчивости сказать матери – ты не нужна, старая лицемерка, я буду жить без тебя. Но хороша та мать, которая отрекается от сына на основании этих слов! В таком случае она действительно старая лицемерка. Церковь – если она мать, а не союз холодных и высокомерных начальников – могла бы простить одного из лучших сынов земли.
Итак, выводы: фильм «Последнее воскресение» с умеренным удовольствием посмотреть, отлучение Льва Толстого от церкви – ОТМЕНИТЬ, правильно?
Татьяна МОСКВИНА, argumenti.ru, 17.11.10