«Казачий спас»
Вспоминаю свои многочисленные беседы с национальным классиком литературы донского казачества, писателем Юрием Васильевичем Сергеевым, которого я считаю своим другом, в начале 1990-х. Я в то время начал публиковать в своей газете «Истоки» первые главы ещё не опубликованного его романа «Княжий остров». В то время появилась возможность, после краха коммунистической диктатуры, впервые заговорить о своих родственных корнях, о трагической судьбе донского казачества. Даже выдающийся писатель не хотел со мной соглашаться, что донские казаки вовсе русские по происхождению и даже не славяне, а имеют тюркские корни. Трудно было поверить Юрию Васильевичу, что донские казаки живут в условиях русской оккупации, под гнётом сионистской диктатуры. Но заслуга выдающегося писателя Дона состоит в том, что он смог приоткрыть многие тайны наших предков.
Писатель Юрий Сергеев в 1995 году в своём романе «Княжий остров» впервые приоткрыл тайну «Казачьего спаса». Эта боевая традиция, чудом сохранившаяся до наших дней, уходит корнями в глубокую древность и имеет непосредственное отношение к донским казакам-характерникам. Юрий Сергеев не только смог разыскать всех хранителей «Казачьего спаса» в разных уголках России, но и сам овладел этим искусством. Приведу лишь одну из наших бесед.
Вячеслав Блазнин – Когда ты впервые узнал о существовании «Казачьего спаса»?
Юрий Сергеев – У нас в станице ( станица Скуришенская Кумылженского района Волгоградской области, бывшего Всевеликого Войска Донского, родина писателя. – Прим. автора) был такой дед Буян. Если бы я знал, чем я буду сейчас заниматься, я бы от него не отлипал. Мы с ним дружили, я его звал «дед молодой». В 86 лет дед Буян охотился, зимой он подранивал зайца, снимал валенки и в карпетках, таких длинных шерстяных носках, считай босиком, догонял раненого зверька и ловил его за уши. Он прошёл все Беломорканалы после расказачивания. И деда я не раз вспоминал при написании романа «Княжий остров». У меня там написано про «Казачий спас». И ко мне тогда стали стекаться люди, которые знали об этой нашей древнейшей уникальной традиции боевых искусств.
Я нашёл 9 человек, которые владеют «Казачьим спасом». Для меня это было невероятно, потому что когда в 1990-х годах я писал роман, мне все говорили: «Зачем ты это вспоминаешь? Всё это уже забыто и умерло». Оказывается, нет. Традиции живут.
В.Б. – Хранители традиции живут в одном месте или они разбросаны по миру?
Ю.С. – Все живут в разных местах – в Ростовской, Волгоградской областях, Краснодарском крае. Эти люди удивительные. Они живут долго, живут светло. Все травники. Владеют удивительными целительскими способностями. До революции в казачьих войсках всегда был один костоправ на две сотни, который лечил от всех болезней. И меня деды кое-чему научили. Поразительно, в «Казачьем спасе» нет никакой бесятины, никакой чёрной магии.
В этой методике всё основано на торсионных полях, и наши деды владели торсионными полями! Они, например, любую бутылку самого палёного коньяка могут сделать «Наполеоном» по вкусу. Могут в водку добавить «лимончика». И это всё делается на чисто традиционной основе...
Ездил я к некрасовским казакам на Троицу по их приглашению в Ставропольский край. Ездил за молитвой, которую долго искал и нашел её. Всего пять букв. Если их выколешь на груди, то пуля тебя не берёт. Мой хороший друг, который владеет боевыми искусствами, тренировал под челябинском спецназ для первой и второй чеченских войн. Две с половиной тысячи человек накололи себе на груди эти буквы, и ни один не погиб. То есть это сакральное всё работает до сих пор.
В.Б. – Особая молитва упоминается у тебя и в «Княжьем острове»...
Ю.С. – Я долго искал эту молитву, и в «Княжьем острове» она действительно упоминается. Её казак читал перед боем. Я думал, это большая молитва. Оказалось, не совсем так.
В.Б. – У донских казаков был специальный ритуал, связанный с этой молитвой. Что особенного было в ней?
Ю.С. – Перед боем сотня донских казаков выезжала напротив неприятеля, никогда не глядя на его количество. Сколько там – сто, тысяча, десять тысяч, на это они никогда не обращали внимания. Донские казаки обнажали шашки, скакали по кругу, постепенно увеличивая темп, и читали эту молитву. А потом, развернувшись, лавой шли в атаку. В атаке они шли хуторами, дядька скакал позади, а впереди шли два племянника, в их задачу входило только пики и шашки отвести в сторону, а дядька рубил до седла. Он работал как машина. Причём эта способность рубить до седла, эта лёгкость достигается опять же через особое, молитвенное состояние, как будто архангел вручает особый меч...
В.Б. – А эпохальное сражение -- Азовское осадное сидение, тоже каким-то образом связано с «Казачьим спасом»?
Ю.С. – Азовское сидение – это 5 тысяч казаков и 800 казачек, которые встали на защиту крепости. Против них на кораблях приплыли 260 тысяч турок, а также пришли степняки. В общей сложности неприятеля было 370 тысяч. Началось сражение. Бьются турки, не могут взять. Чего только не перепробовали. Представьте себе, противник не взял ещё крепость, а потерял 100 тысяч убитыми.
В.Б. – А где же в это время была русская армия, ведь Московское государство было союзницей Войска Донского?
Ю.С. – Очень часто в истории России – от древней до нынешней – случалось так, что правителей «покупали». Оказывается, русскому царю от турецкого султана была вручена шкатулка с двумя с половиной килограммами огранённых бриллиантов. Условие: не помогать донским казакам ни порохом, ни оружием, ничем. И Московия не помогала. Донские казаки в рамках своего независимого государства осуществляли защиту своих земель.
Так вот, казаки сожгли ночью все турецкие корабли и турки уже не знали, что делать дальше. И вот от султана командующему турецкими войсками приходит шкатулочка, он открывает, а там шёлковый шнурок – предметная письменность – «если ты не выиграешь битву, тебя повесят». Кстати, турки-военачальники, участвовавшие в сражении, были по возвращении казнены.
В предпоследний день Азовского сидения (я, кстати, назову свой будущий роман «Азовское стояние», а то получается, что они там отсиделись) турецкий командующий пускает в световой день каждые два часа по 20.000 в атаку. А наших осталось всего три с половиной тысячи. Представляете, через каждые два часа идёт поток в 20.000. И не взяли. Невероятно!
А наутро уже такие валы турецких трупов, что воевать невозможно. Турки попросили пропустить похоронную команду, чтобы убрать тела погибших янычар. Казаки разрешили, передышка нужна была. И когда турки дошли до последних погибших 20.000 соплеменников, они увидели, что янычары порублены на куски вместе с лошадьми. По возвращении они рассказали своему войску, что они видели.
На следующее утро казаки умылись, надели белые рубашки, чтобы выйти на последний бой. Посмотрели, а турок нет. Янычары ночью снялись и побежали. Казалось бы, молитесь, радуйтесь, что победили. Тем не менее израненные, уставшие от порубки такой армады казаки около Дона догнали убегающих турок и ещё 30 тысяч порубали и утопили в реке. Такие вот доблесть, умение владеть оружием, сила духа...
В.Б. – Каким образом удалось сберечь «Казачий спас» во время русской оккупации и сионистской диктатуры, тогда имперская власть и сионо-большевики, как известно, пытались уничтожить все вековые национальные традиции – старообрядческую религию, жизненный уклад?
Ю.С. – При советской оккупации это всё искоренялось, и даже заикаться об этом было опасно. У меня на родине в станице Кумылжинской был центр подготовки по «Казачьему спасу». Он был закрытый. Владеющие «Казачьим спасом» скрывались на Шемякинских озёрах. Уже была ликвидирована донская республика – Всевеликое Войско Донское, а ГПУ никак не могло их взять. На гэпэушников наводили мороку при помощи молитвы, и они ходили по станице, но никого не видели. Тогда гэпэушники взяли в заложники семьи спасовцев-характерников и сказали: «Или вы нас научите, или мы расстреляем ваши семьи». И тогда спасовцы вышли. Интересно, что они входили в состояние молитвы стихами Пушкина, кто-то из них был такой начитанный. Но семьи всё равно уничтожили вместе со спасовцами. Таким образом, эта система попала в ГПУ...
В.Б. – Насколько глубоко в веках находит вдохновение «Казачий спас»?
Ю.С. – Однажды к ученику нашего ведущего санскритолога Гусевой пришли спасовцы. Один из них увидел на столе листы, исписанные санскритом. Он как закричит на Гусеву, доктора наук: «Откуда у вас это?» Она опешила и отвечает: «Так это санскрит». Спасовец продолжил: «Какой санскрит? Это наша «Казачья наука»! Его готовили с семи лет и обучали всем предметам на санскрите. Он начал читать в присутствии учёных и свободно всё перевел. То есть традиции «Казачьего спаса» уходят очень глубоко и далеко.
Я считаю, что до крещения в Киеве у нас была очень сильная ведическая традиция. В книге «Княжий остров» я описываю, что в Сергиевой лавре был центр Белых богов. Это была очень светлая религия, никаких там человеческих жертвоприношений не было.
Многим людям расставаться с древней верой было тяжёло. Но почему приняли на Руси правоверие? Потому что оно пересекалось с древней верой. Все новые храмы были построены на старых капищах. Но самое страшное произошло во время раскола. Я уверен, что это была идеологическая диверсия, когда начали гонения на правоверие. Соловецкий монастырь царские войска не могли взять 8 лет. Об этом ведь молчат! А причина была только одна – уничтожить нашу древнюю религию и взять библиотеку, которую, кстати, до сих пор не нашли. При Петре Первом древние книги собирались и уничтожались. Надо было обрезать религию, память рода. Кстати, нынешнее православие вобрало могучую силу древних родов, молитв.
В.Б. – Каким образом передаётся «Казачья наука»?
Ю.С. – Что такое «Казачий спас»? До последнего времени это было энциклопедия донского казачества. Спас передавали от деда к внуку, то есть через поколение. Для передачи знаний ребятишек выбирали таких, у которых мысль работала быстрее, чем у их сверстников. Именно таких ребят начинали учить. Учение было очень жёстким и интересным. Как мне рассказывал один из хранителей «Казачьего спаса», когда ему исполнилось 7 лет, дед вывел его за станицу, а сам что-то прятал под платком. Выйдя на опушку леса, дед развернул платок, а там казачья шашка. Дед взял её, вошёл в определённое состояние и берёзу толщиной с оглоблю перерубил как камышинку, наискось. Мальчишка понимал, что это невозможно. Дед вырубил палку сантиметров семьдесят, сказал мальчику: «Стой и терпи». После чего стал бить мальчика по коленкам, по плечам, по голове. Затем приказал вытащить язык и произнёс: «Язык, держи слово». Затем прикоснулся к глазам, произнеся: «Глаза, будьте зоркими».
Мальчик плакал от боли, а старик говорит: «А теперь посмотрим, твой ли это клинок». Передал шашку мальчику и говорит: «Гони из сердца вещий огонь на клинок». И у мальчика получилось, и шашка заиграла. Оказывается, при передаче «Казачьего спаса» не надо даже прилагать каких-то усилий. Только надо войти в это состояние.
В.Б. – В «Казачьем спасе» первостепенную роль играет род. Можете пояснить, какую роль играют ушедшие поколения в жизни бойцов-спасовцев?
Ю.С. – За каждым человеком стоит огромное число поколений, тысячи, а может быть, миллионы людей, и связь с ними не прерывается. Раньше был очень хороший обычай. На стенах домов, особенно в деревнях, вешали фотографии родни. И через фотографии, как утверждают некоторые учёные, эта связь не теряется. Родовая связь, родовая помощь очень действенна.
Сила рода – это великая сила. И это никак не противоречит канонам православия. Я сам человек православный. Но я считаю, что нельзя отбрасывать нашу древнюю культуру и древнюю цивилизацию. Она была намного сильнее, чище, чем нынешняя. Лукавые пастыри от истории говорят: «Это язычество». Чем мы тогда отличаемся от товарища Луначарского, который говорил, что история России начинается с 1917 года?
Нет, мы не Иваны, родства не помнящие. Мы славные дети своего народа, донского казачества.
Слава Богу, что мы казаки, православная гвардия Дона!
Вячеслав Блазнин
http://www.blaznin.ru/politic/extpolitic/110-kazachii-spas