Биография Леонида Андреева: личные дневники открыты всем
Впервые в популярной серии «Жизнь замечательных людей» вышла биография Леонида Андреева – одного из самых мрачных русских писателей, сумевших создать вселенную силовой тоски и агрессивного ужаса.
Если вы согласны с тем, что совершенно изображенная тьма способна дать свет ошеломленному читателю (это один из парадоксальных законов литературы!), обратитесь к книге Натальи Скороход. Также ее стоит осилить всем уставшим от современной прозы, от ее искусственных страхов и слишком личных фантасмагорий, редко связывающих писателя и книголюба в единое целое.
Сегодня Наталью Скороход сильно ругают. Сотрудники орловского музея Леонида Андреева — за непосещение родного города писателя, за путаницу с названиями улиц и чрезмерное увлечение темой андреевского алкоголизма. Внучка писателя Ирина Андреева – за вульгарные «мифы», за панибратство и неуважение ко второй жене – Анне Денисевич.
Конечно, нам хочется, чтобы предки были кристально чисты в глазах будущих поколений. Но если дед – большой русский писатель, его образ совсем не в нашей власти. Личные дневники, которые постоянно использует Скороход, открыты всем, а имена давно истлевших любовниц – на устах поклонников и недоброжелателей.
Я тоже могу ругать Наталью Скороход. Она называет роман «Сашка Жегулев» повестью. С удивительной наивностью негодует на Церковь, до сих пор не вернувшую себе Льва Толстого. Удивляется, что бешеная «Жизнь Василия Фивейского», завершающаяся отречением священника от Небес, была признана современниками антирелигиозным произведением.
Литературоведческую составляющую «Леонида Андреева» трудно назвать сильной. Впрочем, Скороход – не литературовед, а драматург. По своему внутреннему статусу книга приближается к художественному тексту, к литературному жизнеописанию, посвященному успехам и падениям, многим мытарствам самого популярного русского писателя первого десятилетия XX века.
Ирина Андреева считает, что книга написана без любви. Я же считаю, что любви Скороход к Андрееву даже слишком много. Это очень женское, временами даже бабское повествование. В этом его особый шарм.
Как на ладони — Александра Велигорская, прелестная первая жена, спасшая гения от преждевременной гибели, умевшая исправлять неточности в андреевском художественном мире, родившая первенца Вадима и умершая в 1906 году после рождения Даниила, ставшего поэтом, визионером, написавшим «Розу мира» и, конечно, страдальцем, много лет отсидевшим в советском лагере.
Как живая – Анна Денисевич, волевая вторая жена, спасшая Андреева от очередной смерти, печатавшая на машинке все его тексты, державшая в мужественных руках 40-комнатный дом в Финской губернии, родившая троих детей. Первая жена – душа, вторая – воля. Наталья Скороход считает, что с Анной Ильиничной Андрееву было трудно.
В кадре – и другие женщины писателя: гимназистки, домохозяйки, актрисы, чужие жены.
«Путаница и бестолковщина на сердчечном фронте», — как говорит Скороход.
А также – чудовищные андреевские запои, несколько попыток самоубийства, «припадки тяжелой психоастении», сложнейшие отношения с Горьким, нежнейшая дружба с матерью, роман с революцией и разоблачение большевиков, эволюция прозы и создание собственных театральных систем – неореалистической (например, «Жизнь человека) и панпсихической (полистайте «Екатерину Ивановну»).
«Я хочу быть апостолом самоуничтожения», — написал в дневнике 20-летний Андреев.
Скороход верно расставляет акценты: всю жизнь Андреев видел себя подвешенным в пустоте (отнюдь не гламурно-пелевинской!), где конфликтный диалог со смертью является обязательной программой. Диалог завершился в сентябре 1919 года: «паралич сердца».
Если бережете себя, достаточно рассказов «Баргамот и Гараська», «Жили-были», «Гостинец», «Весенние обещания», «Полет», драмы «Дни нашей жизни».
Если хотите настоящего Андреева – инициатора невротического бунта, читайте «Бездну», «Жизнь Василия Фивейского», «Жизнь человека», «Иуду Искариота», «Тьму», «Рассказ о семи повешенных», «Анатэму», «Собачий вальс», «Дневник Сатаны».
Что объединяет эти произведения? Уважая объем кублоговских рецензий и не впадая в грех литературоведческой дидактики, отвечу одной андреевской картиной. Писатель прекрасно рисовал и одним из первых в России стал фотографировать на цвет. Спина к спине, затылок к затылку изображены Иисус Христос и Иуда Искариот. Единое страдание соединяет их лица, один терновый венок покрывает две головы.
Алексей Татаринов
http://www.kublog.ru/blog/Litkritika/3475.html