«Мы поддерживаем Путина, но какой-то идиот мудрит с этой рыбой». Директор мурманского комбината объяснил, зачем он подал в суд на правительство
Верховный суд зарегистрировал иск «Мурманского рыбокомбината» к правительству России о признании постановления о введении эмбарго на ввоз продовольствия из стран Запада частично недействительным. Ранее, 2 сентября, «Интерфакс» со ссылкой на региональный комитет рыбохозяйственого комплекса сообщал, что «Мурманский рыбокомбинат» остановил работу из-за отсутствия сырья из Норвегии.
Директор «Мурманского рыбокомбината» Михаил Зуб объяснил Тимуру Олевскому, зачем он подал в суд на правительство.
Олевский: Михаил, действительно ли ваш комбинат пострадал от введения этих санкций?
Зуб: Первое – спасибо большое за возможность общения и выхода в эфир. 10 августа норвежские судна должны были поставить с 10 августа по 10 октября 6 тысяч тонн темных пород рыб, 2 тысячи тонн сайды, 2 тысячи тонн пикши и 2 тысячи тонн трески. Товарооборот этой продукции должен был дать 480 миллионов, прибыль в распоряжении предприятия – 72 миллиона.
Олевский: В принципе вам это необходимо, в том числе и для того, чтобы отбивать инвестиции в логистический центр?
Зуб: Совершенно верно. Эта денежная масса, в первую очередь, планировалась на выплату налогов, на оплату вложений и так далее. Второе, что я хочу сказать, что Мурманский рыбокомбинат как администрация, так и трудовой коллектив полностью поддерживает идеологию Путина Владимира Владимировича. Мы абсолютно солидарны с указом 560-м от 6 августа. Суть заключается в том, что на сегодня указ четко выстраивает политику запретить или ограничить импорт тогда, когда постановление жестко запрещает. Разница между постановлением и указом.
Олевский: Объясните мне, этот указ, который, как вы сейчас сами сказали, является продолжением политики Путина, по сути, лишил ваш комбинат возможности реализовывать свою продукцию. Или я что-то неправильно понял?
Зуб: Нет, указ – это целостный политический документ, подчеркивающий целостность развития общества. Мы его полностью поддерживаем.
Олевский: А комбинат почему стоит?
Зуб: Но постановление как документ, исполняющий указ, пошло вразрез с указом. Сам указ диктовал правительству ограничить импорт, запретить или ограничить, а постановлением является только запретить. Вот это слово «ограничить импорт» должно было быть маячком для правительства для того, чтобы подобных инцидентов не было.
Олевский: Михаил, а вам не кажется, что вы сейчас пытаетесь объяснить лазейку в том, чтобы и политику соблюсти, и интересы бизнеса пытаться как-то учитывать? Ведь в указе есть возможность того и другого, правительство решило, что уж запрещать, так запрещать. Что тут, казалось бы, плохого?
Зуб: Нет, в данном случае, я считаю, что правительство как исполнительный орган должно было действовать, исходя из реальной обстановки, которая есть в обществе.
Олевский: А с вами кто-то советовался, Михаил? Кто-нибудь советовался с крупными игроками на рынке о том, как это постановление правительства в итоге на работе Мурманского рыбного комбината, например?
Зуб: Во-первых, с нами никто не обязан советоваться. Во-вторых, мы начали бить во все колокола 8 августа, то есть с 8 августа по 29 мы просто висели на всех структурах федеральной власти. Мы планировали, что 20 августа вместе с 830-м постановлением выйдут дополнительные коды, дающие возможность поставлять нам живую рыбу, в частности, семгу, треску, пикшу, сайду, мойву и селедку. Если на сегодня у нас предприятие ориентировано строго на работу с судами, танкерами, если сегодня в России нет подобного класса судов, живорыбных судов, если сегодня мы не можем купить российское сырье, и мы об этом бьем во все колокола, то в чем наше преступление? В том, что мы используем норвежское сырье, норвежский блок добычи, обеспечиваем работу предприятия?
Олевский: Посоветоваться с вами о том, что запрещать, что не запрещать, вы бы хотели, чтобы так было? Или это идет вразрез с политикой Путина, на ваш взгляд?
Зуб: Нет. В данном случае мы готовы даже сегодня, у нас есть Живой журнал, мы отправили письмо нашему руководителю федерального агентства, мы готовы встречаться, обсуждать, вводить эти два кода в дополнительное постановление и начинать работать. В данном случае я считаю, что позиция президента – это стратегия, то, что сегодня делает Путин. Мы полностью поддерживаем.
Олевский: Я понимаю вашу позицию, вы – бизнесмен.
Зуб: Мы категорически против тактики правительства, потому что нормальный здравомыслящий бизнесмен выстраивает системный анализ, системное планирование и лишь только потом – системное исполнение. О каком анализе мы говорим в рыбохозяйственном комплексе, когда его нет? Просто идет куча маразма. На сегодня наше сырье обеспечивает работу береговых перерабатывающих предприятий Запада. На нашем сырье сегодня развивается Гонконг, у нас нет сегодня российского сырья на переработку. Почему мы это ярко не скажем в глаза? И это должен сказать руководитель Федерального агентства по рыболовству правительству. Раз он этого не сделал, значит, он должен нести ответственность.
Почему правительство, получив наши письма, никак не реагирует? Ведь наш выход в суд – это уже последняя капля, это уже просто полная безысходность. Мы не хотим никаких эмблем с точки зрения нас как каких-то сепаратистов. Нам это не надо. Нас интересует только экономика. У меня компьютер скоро уже взлетит на воздух, только электронная почта и идет – сепаратист, засланный казачок с Украины. Мне это сто лет не надо.
Мы сегодня работаем в интересах: первое – трудового коллектива и людей, которые нас объединяют, второе – в интересах региона и третье – в интересах федерации. Если сегодня требуется диалог, мы на него готовы ответить. Более того, я на сегодня готов на совещании под руководством руководителя Федерального агентства по рыболовству быть там распят, но пусть докажут, скажут, что Зуб – проходимец, Зуб – авантюрист, и размажут так, что я даже кокнуть никуда не смогу.
Олевский: А вы считаете, что это правильно? Вы считаете, что вы заслуживаете, чтобы вас распяли и сказали, что Зуб – проходимец?
Зуб: Пусть что угодно делают со мной, мне это до лампочки. Мне сейчас важно, чтобы: первое – меня заслушали, доказали, что я неправ, и, в конечном итоге, сказали, что есть проходимец, пошел он на хрен, мягко говоря. Но если я сегодня говорю, что ребята, надо работать, у нас сегодня рынок поднимается, у нас сегодня семга уже стоит 780 рублей, у нас цены растут вверх. И какой-то там идиот мудрит, говорит: «Везите на переработку». Какую переработку мороженой рыбы? Мы говорим о том, что если вы что-то думаете, так думайте не задницей, мягко говоря, а думайте своей башкой.
Олевский: Я прекрасно понимаю ваши эмоции. Я единственное, что не могу понять, зачем вообще нужно было вводить эти санкции, в таком случае не было бы даже необходимости, может, подавать в суд.
Зуб: Санкции – нормальный процесс.
Олевский: Что вы будете в суде отстаивать?
Зуб: Я думаю, мы суд выиграем. Вероятность выигрыша в суде у нас предельно прозрачна. Мы не хотим этого суда, но мы выиграем. Если хотят те люди, которые управляют на сегодня властью, услышать нас, они услышат. Поймите правильно, мы говорим сейчас не за рыбокомбинат, мы говорим о том, чтобы создать живой коридор живой рыбы через Мурманск.
Олевский: Гуманитарный коридор живой рыбы через Мурманск.
Зуб: Мурманский коридор я вам называю. То есть живорыбные суда каждый день должны в Мурманск поставлять 300 тонн рыбы. Я уже провел переговоры с восемью компаниями Мурманска, они готовы объединиться. Мы подтянем всех людей, каких надо. Если мы сегодня 300 тонн живой рыбы семги погоним через Мурманск, даже если 300 рублей товарооборот, за год это 100 тысяч тонн. На 300 рублей – 30 миллиардов, налоговая база порядка 10 миллиардов. Губернатор бегает с протянутой рукой, говорит: «У меня не хватает 10 миллиардов». Вот 10 миллиардов лежит, а меня тут поливают грязью, полтора процента он имеет. Так вы хоть поднимите свою задницу, приедьте на рыбокомбинат.
Олевский: Сколько у вас людей работает?
Зуб: Зная все эти игры администрации, я раздробил предприятие. 51% этих дочерних предприятий принадлежит рыбокомбинату, 49% - трудовому коллективу для того, чтобы люди работали на результат.
Олевский: Трудовой коллектив – это сколько людей?
Зуб: У нас семь предприятий на сегодня.
Олевский: В общей сложности?
Зуб: Консервное производство. Там бывший директор покойный Колпаков, сейчас – Ярославцев. В принципе, там можно загрузить производство и дать в три смены и, в принципе, 200 человек обеспечить работой.
Олевский: Каждое из семи производств это 200 человек?
Зуб: Нет. Где-то будет меньше. Например, филейный цех – это другая компания, фаршевый цех – другая. Заморозка – 250 тонн в сутки, там нужно работать в каждой смене по 80 человек. Четыре должно быть смены, потому что это поточный режим, в том числе в субботу и в воскресенье. Почему администрация…
Олевский: Михаил, про администрацию мы поняли вашу точку зрения. А что сейчас эти люди делают в отсутствии сырья?
Зуб: Я не об этом хотел сказать. Я не хочу посылать администрацию. Я хочу сказать другое: в 2012 году мы сказали, в Мурманске цена на мойву будет 15 рублей, и мы работали, мы контролировали рынок сбыта, контролируем магазины, и ни один магазин не поднял цену. Мы сказали, что до Оленегорска цена будет 16 рублей, мы сказали, что Кандалакша будет 17, и мы выполнили это слово. В той же Москве стоило 80 рублей, 60-80. Что сегодня мешает создать коридор, получать бюджетные деньги, выходить из профицита бюджета и самое главное – создать дешевую ценовую политику?
Олевский: Что мешает, это вы решите в суде.
Зуб: Я не хочу решать в суде, я хочу решить в рабочем порядке, чтобы люди начали работать.
Олевский: А чем ваше предприятие такое уникальное, что к вам должны прислушаться, а к другим производителям, которые тоже попали под санкции, прекрасные стратегические и политические верные, прислушиваться не обязательно? Не только же ваше предприятие встало и испытывает трудности с иностранным сырьем. Это вообще проблема общероссийская сейчас.
Зуб: Во-первых, мы не можем принимать рыбу за исключением подачи ее в трубы. Во-вторых, у нас выстроена технология – приходят судна. Чтобы понять саму идеологию, наше судно ловит обычный тральщик. Например, 100 человек экипаж, судно за сутки вылавливает 100 тонн. Вот эти 100 тонн рыбы, которое берет судно, обрабатывает 100 человек. Это одна производительность, норвежцев работает на судне 6 человек, и судно за сутки берет 600 тонн. И это судно может работать только с берегом, потому что на норвежском судне живая рыба.
Поэтому когда приходит к нам судно, в Живом журнале мы показываем картинку, у нас рыба качается по трубам, у нас сегодня в России второй такой технологии нет. Когда мы узнали в 830-м постановлении, что было сделано исключение по смолту, мы говорим правительству: «Если вы дали одним, учитывая их уникальные технологии, так дайте и другим, если нет аналогов».
tvrain.ru
Верховный суд зарегистрировал иск «Мурманского рыбокомбината» к правительству России о признании постановления о введении эмбарго на ввоз продовольствия из стран Запада частично недействительным. Ранее, 2 сентября, «Интерфакс» со ссылкой на региональный комитет рыбохозяйственого комплекса сообщал, что «Мурманский рыбокомбинат» остановил работу из-за отсутствия сырья из Норвегии.
Директор «Мурманского рыбокомбината» Михаил Зуб объяснил Тимуру Олевскому, зачем он подал в суд на правительство.
Олевский: Михаил, действительно ли ваш комбинат пострадал от введения этих санкций?
Зуб: Первое – спасибо большое за возможность общения и выхода в эфир. 10 августа норвежские судна должны были поставить с 10 августа по 10 октября 6 тысяч тонн темных пород рыб, 2 тысячи тонн сайды, 2 тысячи тонн пикши и 2 тысячи тонн трески. Товарооборот этой продукции должен был дать 480 миллионов, прибыль в распоряжении предприятия – 72 миллиона.
Олевский: В принципе вам это необходимо, в том числе и для того, чтобы отбивать инвестиции в логистический центр?
Зуб: Совершенно верно. Эта денежная масса, в первую очередь, планировалась на выплату налогов, на оплату вложений и так далее. Второе, что я хочу сказать, что Мурманский рыбокомбинат как администрация, так и трудовой коллектив полностью поддерживает идеологию Путина Владимира Владимировича. Мы абсолютно солидарны с указом 560-м от 6 августа. Суть заключается в том, что на сегодня указ четко выстраивает политику запретить или ограничить импорт тогда, когда постановление жестко запрещает. Разница между постановлением и указом.
Олевский: Объясните мне, этот указ, который, как вы сейчас сами сказали, является продолжением политики Путина, по сути, лишил ваш комбинат возможности реализовывать свою продукцию. Или я что-то неправильно понял?
Зуб: Нет, указ – это целостный политический документ, подчеркивающий целостность развития общества. Мы его полностью поддерживаем.
Олевский: А комбинат почему стоит?
Зуб: Но постановление как документ, исполняющий указ, пошло вразрез с указом. Сам указ диктовал правительству ограничить импорт, запретить или ограничить, а постановлением является только запретить. Вот это слово «ограничить импорт» должно было быть маячком для правительства для того, чтобы подобных инцидентов не было.
Олевский: Михаил, а вам не кажется, что вы сейчас пытаетесь объяснить лазейку в том, чтобы и политику соблюсти, и интересы бизнеса пытаться как-то учитывать? Ведь в указе есть возможность того и другого, правительство решило, что уж запрещать, так запрещать. Что тут, казалось бы, плохого?
Зуб: Нет, в данном случае, я считаю, что правительство как исполнительный орган должно было действовать, исходя из реальной обстановки, которая есть в обществе.
Олевский: А с вами кто-то советовался, Михаил? Кто-нибудь советовался с крупными игроками на рынке о том, как это постановление правительства в итоге на работе Мурманского рыбного комбината, например?
Зуб: Во-первых, с нами никто не обязан советоваться. Во-вторых, мы начали бить во все колокола 8 августа, то есть с 8 августа по 29 мы просто висели на всех структурах федеральной власти. Мы планировали, что 20 августа вместе с 830-м постановлением выйдут дополнительные коды, дающие возможность поставлять нам живую рыбу, в частности, семгу, треску, пикшу, сайду, мойву и селедку. Если на сегодня у нас предприятие ориентировано строго на работу с судами, танкерами, если сегодня в России нет подобного класса судов, живорыбных судов, если сегодня мы не можем купить российское сырье, и мы об этом бьем во все колокола, то в чем наше преступление? В том, что мы используем норвежское сырье, норвежский блок добычи, обеспечиваем работу предприятия?
Олевский: Посоветоваться с вами о том, что запрещать, что не запрещать, вы бы хотели, чтобы так было? Или это идет вразрез с политикой Путина, на ваш взгляд?
Зуб: Нет. В данном случае мы готовы даже сегодня, у нас есть Живой журнал, мы отправили письмо нашему руководителю федерального агентства, мы готовы встречаться, обсуждать, вводить эти два кода в дополнительное постановление и начинать работать. В данном случае я считаю, что позиция президента – это стратегия, то, что сегодня делает Путин. Мы полностью поддерживаем.
Олевский: Я понимаю вашу позицию, вы – бизнесмен.
Зуб: Мы категорически против тактики правительства, потому что нормальный здравомыслящий бизнесмен выстраивает системный анализ, системное планирование и лишь только потом – системное исполнение. О каком анализе мы говорим в рыбохозяйственном комплексе, когда его нет? Просто идет куча маразма. На сегодня наше сырье обеспечивает работу береговых перерабатывающих предприятий Запада. На нашем сырье сегодня развивается Гонконг, у нас нет сегодня российского сырья на переработку. Почему мы это ярко не скажем в глаза? И это должен сказать руководитель Федерального агентства по рыболовству правительству. Раз он этого не сделал, значит, он должен нести ответственность.
Почему правительство, получив наши письма, никак не реагирует? Ведь наш выход в суд – это уже последняя капля, это уже просто полная безысходность. Мы не хотим никаких эмблем с точки зрения нас как каких-то сепаратистов. Нам это не надо. Нас интересует только экономика. У меня компьютер скоро уже взлетит на воздух, только электронная почта и идет – сепаратист, засланный казачок с Украины. Мне это сто лет не надо.
Мы сегодня работаем в интересах: первое – трудового коллектива и людей, которые нас объединяют, второе – в интересах региона и третье – в интересах федерации. Если сегодня требуется диалог, мы на него готовы ответить. Более того, я на сегодня готов на совещании под руководством руководителя Федерального агентства по рыболовству быть там распят, но пусть докажут, скажут, что Зуб – проходимец, Зуб – авантюрист, и размажут так, что я даже кокнуть никуда не смогу.
Олевский: А вы считаете, что это правильно? Вы считаете, что вы заслуживаете, чтобы вас распяли и сказали, что Зуб – проходимец?
Зуб: Пусть что угодно делают со мной, мне это до лампочки. Мне сейчас важно, чтобы: первое – меня заслушали, доказали, что я неправ, и, в конечном итоге, сказали, что есть проходимец, пошел он на хрен, мягко говоря. Но если я сегодня говорю, что ребята, надо работать, у нас сегодня рынок поднимается, у нас сегодня семга уже стоит 780 рублей, у нас цены растут вверх. И какой-то там идиот мудрит, говорит: «Везите на переработку». Какую переработку мороженой рыбы? Мы говорим о том, что если вы что-то думаете, так думайте не задницей, мягко говоря, а думайте своей башкой.
Олевский: Я прекрасно понимаю ваши эмоции. Я единственное, что не могу понять, зачем вообще нужно было вводить эти санкции, в таком случае не было бы даже необходимости, может, подавать в суд.
Зуб: Санкции – нормальный процесс.
Олевский: Что вы будете в суде отстаивать?
Зуб: Я думаю, мы суд выиграем. Вероятность выигрыша в суде у нас предельно прозрачна. Мы не хотим этого суда, но мы выиграем. Если хотят те люди, которые управляют на сегодня властью, услышать нас, они услышат. Поймите правильно, мы говорим сейчас не за рыбокомбинат, мы говорим о том, чтобы создать живой коридор живой рыбы через Мурманск.
Олевский: Гуманитарный коридор живой рыбы через Мурманск.
Зуб: Мурманский коридор я вам называю. То есть живорыбные суда каждый день должны в Мурманск поставлять 300 тонн рыбы. Я уже провел переговоры с восемью компаниями Мурманска, они готовы объединиться. Мы подтянем всех людей, каких надо. Если мы сегодня 300 тонн живой рыбы семги погоним через Мурманск, даже если 300 рублей товарооборот, за год это 100 тысяч тонн. На 300 рублей – 30 миллиардов, налоговая база порядка 10 миллиардов. Губернатор бегает с протянутой рукой, говорит: «У меня не хватает 10 миллиардов». Вот 10 миллиардов лежит, а меня тут поливают грязью, полтора процента он имеет. Так вы хоть поднимите свою задницу, приедьте на рыбокомбинат.
Олевский: Сколько у вас людей работает?
Зуб: Зная все эти игры администрации, я раздробил предприятие. 51% этих дочерних предприятий принадлежит рыбокомбинату, 49% - трудовому коллективу для того, чтобы люди работали на результат.
Олевский: Трудовой коллектив – это сколько людей?
Зуб: У нас семь предприятий на сегодня.
Олевский: В общей сложности?
Зуб: Консервное производство. Там бывший директор покойный Колпаков, сейчас – Ярославцев. В принципе, там можно загрузить производство и дать в три смены и, в принципе, 200 человек обеспечить работой.
Олевский: Каждое из семи производств это 200 человек?
Зуб: Нет. Где-то будет меньше. Например, филейный цех – это другая компания, фаршевый цех – другая. Заморозка – 250 тонн в сутки, там нужно работать в каждой смене по 80 человек. Четыре должно быть смены, потому что это поточный режим, в том числе в субботу и в воскресенье. Почему администрация…
Олевский: Михаил, про администрацию мы поняли вашу точку зрения. А что сейчас эти люди делают в отсутствии сырья?
Зуб: Я не об этом хотел сказать. Я не хочу посылать администрацию. Я хочу сказать другое: в 2012 году мы сказали, в Мурманске цена на мойву будет 15 рублей, и мы работали, мы контролировали рынок сбыта, контролируем магазины, и ни один магазин не поднял цену. Мы сказали, что до Оленегорска цена будет 16 рублей, мы сказали, что Кандалакша будет 17, и мы выполнили это слово. В той же Москве стоило 80 рублей, 60-80. Что сегодня мешает создать коридор, получать бюджетные деньги, выходить из профицита бюджета и самое главное – создать дешевую ценовую политику?
Олевский: Что мешает, это вы решите в суде.
Зуб: Я не хочу решать в суде, я хочу решить в рабочем порядке, чтобы люди начали работать.
Олевский: А чем ваше предприятие такое уникальное, что к вам должны прислушаться, а к другим производителям, которые тоже попали под санкции, прекрасные стратегические и политические верные, прислушиваться не обязательно? Не только же ваше предприятие встало и испытывает трудности с иностранным сырьем. Это вообще проблема общероссийская сейчас.
Зуб: Во-первых, мы не можем принимать рыбу за исключением подачи ее в трубы. Во-вторых, у нас выстроена технология – приходят судна. Чтобы понять саму идеологию, наше судно ловит обычный тральщик. Например, 100 человек экипаж, судно за сутки вылавливает 100 тонн. Вот эти 100 тонн рыбы, которое берет судно, обрабатывает 100 человек. Это одна производительность, норвежцев работает на судне 6 человек, и судно за сутки берет 600 тонн. И это судно может работать только с берегом, потому что на норвежском судне живая рыба.
Поэтому когда приходит к нам судно, в Живом журнале мы показываем картинку, у нас рыба качается по трубам, у нас сегодня в России второй такой технологии нет. Когда мы узнали в 830-м постановлении, что было сделано исключение по смолту, мы говорим правительству: «Если вы дали одним, учитывая их уникальные технологии, так дайте и другим, если нет аналогов».
tvrain.ru
Редактировалось: 2 раза (Последний: 28 сентября 2016 в 16:22)